Партнеры
проекта:
-
Национальный исследовательский
университет «Высшая школа экономики» -
Российский государственный
гуманитарный университет
Ефим Иосифович, какие сейчас есть проблемы у гуманитарного образования?
Есть общая мировая проблема, связанная с гуманитарным образованием — это его недооценка. Это не только российские реалии, я слышал о такой проблеме и от своих европейских коллег. Технократизм продолжает доминировать: достижения естественно-научного знания ощутимы и видны каждому человеку. Например, придумали энергосберегающую лампочку, и каждый ее видит, использует, даже не зная, как она действует, что это за технология. А гуманитарии не всегда могут объяснить значимость их труда, какое он имеет практическое применение. К тому же, «продукт» труда гуманитариев очень трудно измерить.
Виноваты в какой-то степени и сами гуманитарии, потому что они не всегда могут объяснить свою значимость. Или даже не хотят — в этом есть элемент элитарности и некоторой закрытости сообщества, хотя именно гуманитарное знание важно для воспитания «любви к отеческим гробам», вспомним гениальное высказывание Пушкина. При этом общество — по разным причинам — интерес к гуманитарным направлениями проявляет. Есть даже модные направления. Когда-то у нас семь миллионов инженеров производили, а теперь получился другой крен — перепроизводство менеджеров.
Как сейчас меняется гуманитарное образование? Есть какие-то тренды, востребованные направления, которые можно выделить?
Гуманитарное образование меняется постоянно, появляются новые направления, популярность которых тоже из года в год варьируются. Из последних трендов: закономерно вырос интерес к филологическому образованию, особенно к переводу и переводоведению. Востоковедческое направление стало больше привлекать внимание молодежи, и Китай прежде всего. В структуру РГГУ входит Институт Конфуция — в год параллельно проходит обучение до 12 полностью набранных групп китайского языка. Корейское и вьетнамское направления тоже очень перспективны. Есть еще тренд, пока небольшой, но который также будет нарастать, — это интерес к изучению постсоветского пространства. Потому что это все больше востребовано и экономикой, и политикой, общей историей, социальной жизнью.
Хочу отметить, что когда говорят о связи образования с запросами работодателей, то нельзя ни в коем случае забывать о наличии огромного количества немассовых программ, которые никак или очень слабо определяются экономикой. У нас, например, никогда не будет огромного потока желающих изучать античность или Древний Египет, да он и не должен быть огромным. Но в то же время никогда не иссякнет этот путь, ведь для кого-то это самое главное в жизни.
Если говорить дальше о трендах — будет возрастать интерес к лингвистике, психологии. Хотя сейчас и сокращается прием на экономику, юриспруденцию, но не могу сказать, что интерес к этим направлениям катастрофически падает.
Есть же еще такие направления, как дизайн, фото?
Это, конечно, очень перспективно. У нас в РГГУ много мини-программ по истории искусства, дизайну, кураторству, фотодизайну. Мы первые в системе высшей школы стали готовить специалистов по фотообразованию — пока мы не можем полностью выделить это направление, поскольку еще не утвержден такой стандарт на уровне Министерства, но через дизайн мы стали готовить и таких специалистов. Опять же, это не массовое направление, нужны особые способности.
Есть еще такая перспективная программа — социальная антропология, она базируется на этнографии в традиционном понимании, но уже на новом, современном уровне. В первую очередь внимание уделяется социальным процессам, их влиянию на человечество. Это очень важно, в том числе и для современной политики. Нельзя сказать, что эта программа уже по достоинству оценена подрастающим поколением, но перспективы у нее очень большие. Мы только три года набирали на социальную антропологию, и те, кто ее выбрал, очень довольны.
А на архивистов молодежь идет, интересуется этим направлением?
Историко-архивный институт всегда имел свою нишу среди абитуриентов, к тому же мы готовим не просто архивистов, а историков-архивистов. Есть и еще одно направление, выпускники которого пользуются постоянным спросом работодателей, — это документоведы. Ведь практически нет структуры, где были бы не нужны такие кадры. Далеко не все юноши и девушки к этому стремятся, профессия, может быть, не самая романтическая, но очень востребованная. Сейчас еще появились архивы корпораций, бизнес-архивы, которые берут у крупных фирм документы на хранение. Наших выпускников с удовольствием берут в бизнес-структуры, и зарплаты там выше, чем в госсекторе.
Нет ли дисбаланса между самыми востребованным направлениями, теми, на которые больше всего идут, и самыми перспективными, востребованными?
Я бы не сказал. Во-первых, в гуманитарной сфере нет такой жесткой привязанности к работе по специальности, как в других сферах. Возьмем журналистику — там же работают не только те, кто заканчивал журфак, они могут быть по образованию филологами, историками, политологами и т. д. По профессии они работают? Я считаю, что по профессии. Но можно сказать, что нет, если подходить к этому формально.
Но вас как ректора не смущает, что человек отучится, допустим, на историка и уйдет в какую-то другую сферу?
Если он уйдет в дворники, меня это, конечно, будет смущать. Но если он уйдет в другую серьезную профессиональную гуманитарную сферу, то это значит, что у нас хорошая подготовка. Это раз.
На дворе XXI век, нет сейчас такого, что выпускник вуза должен устроиться по специальности и всю жизнь работать на одном месте с одной строчкой в трудовой книжке.
Перечень профессий, требований к специалистам меняется быстро — гораздо быстрее, чем проходит трудовая деятельность человека. Куда бы ни пошел выпускник, ему придется постоянно, в течение всей своей трудовой деятельности перестраиваться: повышать квалификацию, возможно, менять направление, место работы. Главное, чтобы была фундаментальная подготовка и способность учиться в течение жизни, и, конечно, хочется, чтобы труд вуза не был напрасным. РГГУ, согласно самым разным рейтингам, твердо входит в топ-30 лучших вузов страны по качеству образования — мы идем сразу за крупнейшими вузами России, включая федеральные и национально-исследовательские вузы технического и классического профиля. Концентрация вуза исключительно на продвижение и развитие гуманитарного знания высоко ценится экспертами и нашими выпускниками. Счастлив тот, кто сразу нашел свое призвание, и ради него готов даже несколько раз поступать в вуз.
Что дает человеку гуманитарное образование?
Я считаю, что в первую очередь развитие гражданского чувства — уважение к тому месту, где ты родился, к той стране, которая тебя воспитала. Второе, конечно, умение критически мыслить и умение учиться. Развитие интеллекта, интерес к этому бесконечному и богатому гуманитарному полю завораживает в хорошем смысле и не дает покоя. И еще — счастлив тот выпускник, который встречает где-то своих однокурсников или учителей, и искренне улыбается. Это и есть великое достижение образования.
Образование — это все-таки проект, нацеленный на будущее, футурологический. Образование по традиции считается консервативным из-за стремления сохранить традиции, но все же оно устремлено в будущее. Какое образование у нас есть сейчас, таким и будет наше будущее.
Дмитрий Медведев на заседании правительства, узнав, что более 50% выпускников в этом году выбрали в качестве дополнительного экзамена обществознание, заявил, что стране нужны не только гуманитарии. «Эта часть пропорции не сильно радует», — сказал он. Как вы считаете, почему такой высокий процент выпускников выбирает обществознание в качестве ЕГЭ по выбору?
Я вообще считаю, что наличие этого выбора — уже неправильно, человек же заканчивает школу, получает диплом о среднем образовании. Раньше сдавали все экзамены — что-то на пятерку, что-то на тройку, но все. Я понимаю, что на меня набросятся все родители, но, по-моему, выпускники не должны выборочно сдавать экзамены. ЕГЭ еще в этом отношении так и остался на стадии эксперимента. Выбор делается зачастую по принципу «что проще». Физику сдавать в целом тяжелее (кроме тех ребят, кто ее щелкает как орешки), а обществознание, многие считают, все-таки легче. К тому же ЕГЭ по обществознанию учитывается на многих направлениях, дает больше возможностей для поступления, поэтому его и выбирают.
Что касается выбора абитуриентов, некоторые ведь идут в гуманитарный вуз, размышляя примерно так: «Куда же мне еще податься, в математике я не силен…»
Да, есть такая общая мысль, но на самом деле это самообман — не надейтесь избежать математики! В гуманитарной сфере ее все больше и больше: без математики невозможны все социальные науки (экономика, психология, социология), она есть и в истории. К тому же сейчас есть много программ на стыке гуманитарного и естественно-научного знания. Например, когнитивные технологии: там есть и лингвистика, и наука о мозге, и психология, и информатика. Таких программ будет все больше и больше, процесс синтеза будет нарастать. В этом смысле деление на физиков и лириков постепенно уйдет.
И никто не победит в вечном споре физиков и лириков?
Победит дружба. (Смеется.) Но, конечно, есть люди, более склонные к одному или к другому.
Не грозит нам переизбыток гуманитариев? Сейчас об этом заговорили.
Гуманитарное образование — это понятие очень широкое. В узком смысле это только филология, история, философия, археология, востоковедение. Если брать более широкое понятие, то оно включает и социальные науки: экономику, право, политологию, социологию и др. Так чего в избытке — первого или второго? Все-таки не первого, а второго. И не всего, а лишь трех направлений: экономики, юриспруденции и управления. А почему в избытке, откуда взялась эта проблема? Да потому что этим разрешили заниматься всем, а не только классическим и гуманитарным университетам, как было раньше.
В любом городе на юристов, экономистов, менеджеров можно обучиться в любом образовательном учреждении. Проблема в другом — избыток есть, а качественных кадров нет.
Сам процесс обучения сейчас меняется? Появляются новые формы?
Конечно, сейчас весь мир открыл для себя онлайн-образование. На английском языке его поддерживают крупнейшие университеты США, в том числе Стэнфорд. В нашей стране сейчас МГУ и еще несколько вузов объявили о необходимости онлайн-образования на русском языке. Я считаю, что это очень важно. В РГГУ также есть дистанционное образование, которое предусматривает большую часть самообразования. Сейчас — благодаря интернету — практически нет границ. Просто нужно нам, вузам (и не только вузам) эту линию не упустить — создавать качественный продукт.
Сильная сторона РГГУ — это международное сотрудничество. Повлияла ли на него политическая ситуация?
В этом году мы подписали с немецкой стороной соглашение о совместной докторантуре, с ведущими вузами Европы мы реализуем двойные магистратуры, Немецкий научный фонд (DFG) предложил проводить у нас лекции лауреатов самой престижной премии в области науки — премии имени Лейбница. Первая лекция состоялась 5 июня и была посвящена истории Древнего Рима. С другой стороны, нельзя сказать, что совсем ничего не поменялось — у нас не состоялось несколько программ летних школ из университетов США. Может, это случайность, но я думаю, что все-таки это связано с политической обстановкой. Но у нас будут европейские летние школы.
Мы будем стараться, чтобы негативного влияния не было. РГГУ развивает сотрудничество с партнерами в США, Европе и Японии, латинской Америки и др. Постоянно идут переговоры о новых программах. Я думаю, что все это временные трудности, которые преодолимы, и в образовательной и научной среде они меньше проявляются, чем в других сферах. Все-таки здесь традиции и тенденции так сильны, что их переломить трудно, да к тому же мы делаем все, чтобы международное сотрудничество продолжалось.